Неточные совпадения
Не могу тебе дать отчета в моих новых ощущениях: большой беспорядок в мыслях до сих пор и жизнь кочевая. На днях я переехал
к ксендзу Шейдевичу; от него, оставив вещи,
отправлюсь в Урик пожить и полечиться; там пробуду дней десять и
к 1 сентябрю
отправлюсь в дальний путь; даст
бог доберусь до места в месяц, а что дальше — не знаю.
— Нет,
бог с ним! Что, я и свое ем, — сказал он, улыбнувшись, и затем, поклонясь господам,
отправился к себе в избу.
— Это, сударыня, авторская тайна, — заметил Петр Михайлыч, — которую мы не смеем вскрывать, покуда не захочет того сам сочинитель; а
бог даст, может быть, настанет и та пора, когда Яков Васильич придет и сам прочтет нам: тогда мы узнаем, потолкуем и посудим… Однако, — продолжал он, позевнув и обращаясь
к брату, — как вы, капитан, думаете:
отправиться на свои зимние квартиры или нет?
Переночевав, кому и как
бог привел, путники мои, едва только появилось солнце,
отправились в обратный путь. День опять был ясный и теплый. Верстах в двадцати от города доктор, увидав из окна кареты стоявшую на горе и весьма недалеко от большой дороги помещичью усадьбу, попросил кучера, чтобы тот остановился, и затем, выскочив из кареты, подбежал
к бричке Егора Егорыча...
— Начали, — говорит, — расспрашивать: «Умирает твой барин или нет?» Я говорю: «Нет, слава
богу, не умирает». — «И на ногах, может быть, ходит?» — «На чем же им, отвечаю, и ходить, как не на ногах». Доктор меня и поругал: «Не остри, — изволили сказать, — потому что от этого умнее не будешь, а
отправляйся к своему барину и скажи, что я
к нему не пойду, потому что у кого ноги здоровы, тот сам может
к лекарю прийти».
— Полегче, молодец, полегче! За всех не ручайся. Ты еще молоденек, не тебе учить стариков; мы знаем лучше вашего, что пригоднее для земли русской. Сегодня ты отдохнешь, Юрий Дмитрич, а завтра чем свет
отправишься в дорогу: я дам тебе грамоту
к приятелю моему, боярину Истоме-Туренину. Он живет в Нижнем, и я прошу тебя во всем советоваться с этим испытанным в делах и прозорливым мужем. Пускай на первый случай нижегородцы присягнут хотя Владиславу; а там… что
бог даст! От сына до отца недалеко…
— Да, душа моя. Я решился принять. Ce n'est pas le bout du monde, j'en conviens, mais en attendant, c'est assez joli… [Это не
бог весть что, согласен, но в ожидании лучшего это недурно…] Я на тебя надеюсь! Ты будешь содействовать мне! C'est convenu! [По рукам!] Впрочем, отсюда мы
отправляемся ужинать
к Донону, и, разумеется, ты с нами!
Старичок
отправился к морю,
(Почернело синее море.)
Стал он кликать золотую рыбку.
Приплыла
к нему рыбка, спросила:
«Чего тебе надобно, старче?»
Ей с поклоном старик отвечает:
«Смилуйся, государыня рыбка!
Опять моя старуха бунтует:
Уж не хочет быть она дворянкой,
Хочет быть вольною царицей».
Отвечает золотая рыбка:
«Не печалься, ступай себе с
Богом!
Добро! будет старуха царицей...
В то же время, как мы
отправились провожать Гоголя, его мать с дочерьми и Ольга Семеновна, также с дочерьми,
отправились в двух экипажах
к Троице помолиться
богу.
— От души благодарю, господа, — ваше сочувствие мне дорого и дай
бог, чтобы наше — как вижу — общее желание исполнилось ко благу нашей родины. А чтобы не оставаться долго на этот счет в томительной нерешимости, — я сейчас
отправлюсь к фельдмаршалу и сейчас же представлю ему мою мысль.
Тревожусь, расспрашиваю: «Куда девал Трифон карету?» Открывается, что он, понадеясь, что я засижусь,
отправился на свадьбу
к какой-то своей куме или
к сестре… уж
бог его знает.
— Я вам верю, братцы. Ну, с
богом,
отправляйтесь погулять! Андрей Николаевич, прикажите сажать людей на баркас, — обратился капитан
к старшему офицеру.
— Да, надо же исполнить долг… Бедный Платон Алексеич… в три дня сгорел. Вы, может быть, не знаете, Лука Иваныч: недели три тому назад он умолял меня заехать
к нему в долговое; я
отправился. Предложил он мне целую пьесу… Вы ведь знаете — переводил он бойко, но стих неуклюжий. Ну, вижу, человек взаперти сидит, в отчаянном положении. Выпросил у меня сто рублей… Через две недели вышел как-то из долгового, а через пять-шесть дней и душу
Богу отдал.